ПОДВОДНЫЙ ТАРАН АТОМНОГО "КАЛЬМАРА"
Олег ХИМАНЫЧ
историк, журналист.
Когда 355-й заказ швартовался к заводскому причалу, об аварии уже знали не только руководство предприятия и военной приемки — "сарафанное радио" стремительно разнесло по цехам тревожную новость: с 355-м стряслось ЧП...
Подлодку отвели к соседям — на предприятие "Звёздочка", и здесь поставили в сухой док. Когда обнажился корпус ниже ватерлинии, взорам предстала страшная картина изувеченной носовой части корабля, а еще и следы чудовищной силы, которая изуродовала его руль. Только тогда до конца осознали: огромный подводный корабль водоизмещением 10.600 тонн и те три сотни человек, что были на борту в момент аварии, находились на волосок от гибели. Ответственный сдатчик заказа В. А.Кабанов сказал потом:
— Все, кто был там, на глубине, родились во второй раз!
Исключительных секретов из случившегося тогда не делали, "подписок о не разглашении" никто не давал, а потому удивительно, что об аварии сдаточного заказа №355 и по сей день в печати никто подробно не писал. Хотя в " устном народном творчестве" заводчан она все же нашла отражение...
Инженер-механик, оператор общекорабельных систем В. А. Маркович посвятил этим событиям свое стихотворение. Строки получились, конечно, простые, без поэтических изысков, но написаны они искренне, от души. Валерия Алексеевича, как и многих в те дни, потрясло случившееся в Белом море сентябрьским вечером 20 лет тому назад...
Изящной формой изумляя
Любой непосвященный глаз,
Несется на защиту мира
Советский головной заказ!
Атомная подводная лодка (заводской № 355) открыла новую серию отечественных подводных крейсеров 667 проекта, и в документах классифицировалась, как АПЛ проекта 667БДР "Кальмар". Новый корабль создавался для несения более совершенного и мощного оружия: как указывают справочники, — 16 ракет РСМ-50 комплекса Д-9Р — первых советских ракет морского базирования с разделяющимися боеголовками. Габариты их пусковых установок значительно увеличились, и это отразилось на архитектурном облике подлодки: сразу за рубкой, в районе ракетных отсеков, появился своего рода "горб" (к слову, иные флотские в просторечии затем так и называли БДРы "горбачами"). И вот в этом самом "горбу", точнее — в пространстве между прочным и легким корпусом, при всплытии лодки на поверхность оставалась такая огромная масса воды, что объема шпигатных устройств не хватало для ее быстрого сброса, и ракетоносец в эти моменты не просто сильно, а опасно "валяло" — крены доходили до 40 градусов. Было ли это следствием инженерного просчета? Несомненно. И главный конструктор проекта С.Н.Ковалев его признал... Впрочем, предоставим слово специалисту. Вот, что рассказывает ответственный сдатчик заказа В.А.Кабанов:
"После первых выходов в море (на заводские испытания) установили — корабль при всплытии имеет тенденцию к получению больших кренов, вплоть до аварийных. Причиной тому — развитая надстройка в районе шахт, с малым количеством шпигатов для сброса воды. И вот, надо было случиться так, что я был вызван в кабинет директора завода и оказался один на один с заместителем министра Игорем Сергеевичем Белоусовым. Он спросил меня о проведении испытаний. Я в двух словах сказал, что в целом все нормально, но смущает поведение корабля при всплытии, что корабль ведет себя, "как веретено", и может перевернуться. И вдруг в кабинет заходит главный конструктор С.Н.Ковалев. Игорь Сергеевич сразу обратился к нему: "Правду ли говорит ответственный сдатчик насчет поведения: корабля?". Сергей Никитич несколько смущенно ответил: ответственный сдатчик прав. Белоусов был ошеломлен. Но конструктор сразу предложил, как устранить дефект. Следовало установить дополнительно два ряда шпигатных решеток в надстройке в районе шахт и дополнительную систему продувания воздухом высокого давления через ручные клапана. Действительно, как показала практика, все эти меры оправдались... До выхода в море я, правда, настоял, чтобы продувание производилось не вручную, как предлагал Ковалев, а автоматически, с центрального поста. Для этого провели кабель, установили пульт, включатель и запитали систему"...
Таким образом, на государственные испытания головной заказ вышел с новой системой, которая еще нигде и никогда не применялась, даже не испытывалась по прямому назначению.
Толпу большую флотоводцев
Едва вместил центральный пост...
Можно утверждать — ту головную подлодку ждали все: военным морякам такие ракетоносцы предоставляли новые возможности для решения стратегических задач, для завода их серия являла определенный этап в техническом развитии, рост объемов производства. А еще атомоход ждали в "сухопутной" Москве. Прежде всего потому, что лодки проекта 667-БДР становились очень веским аргументом для американцев, разговор с которыми в ту пору шел на повышенных тонах.
Ждали и высокие флотские чины. Что греха таить: бытовала практика щедрой раздачи наград "за освоение новой техники", и для определенной категории военных участие в испытаниях головных кораблей новых проектов являлось возможностью порой без особых усилий получить очередные награды, звания, должности...
На государственные испытания первого "Кальмара" пошли "крупные звезды"... Председателем госкомиссии — вице-адмирал, Герой Советского Союза А.И.Сорокин, его заместителем — капитан 1-го ранга В.П.Рыков. Командиров было двое. У основного экипажа — капитан 1-го ранга Б.П.Жуков, у резервного (второго) — капитан 1-го ранга Дмитриев (к сожалению, установить его инициалы не удалось). От военной приемки — капитан 2-го ранга Г.Я.Федотов... На борту находился и главный конструктор проекта академик, Герой Социалистического Труда С.Н.Ковалев. От завода ответственным сдатчиком шел упоминавшийся уже В.А.Кабанов. Начальником испытательной партии — Г.И Лобов.
Как сдаточный механик, Григорий Давыдович Павлюк опекал свой второй заказ. На Севмаш он пришел в 1962-м, закончил Одесский институт инженеров морского флота. Спустя шесть лет - механик, и в 1974-м на заказе №337 впервые стал сдаточным...
За тридцать лет своей работы на предприятии Сергей Александрович Спирихин участвовал в строительстве и сдаче многих кораблей, в том числе четырех головных лодок новых проектов. Судьба свела его с Павлюком именно на 337-м, потом был 335-й...
— Кабанов и Павлюк — это было безукоризненное руководство, — вспоминает он, — В коллективе их по-настоящему уважали. Вообще сдаточная команда тогда, на головном БДРе, подобралась отличная.
Разящей молнией подлодка
Летит стремительно вперед...
Пришли в полигон. Погрузились. По программе испытаний сначала намеревались отработать спецификационные параметры полной скорости - в течение 12 часов при 100-процентной мощности реактора лодка должна была ходить на глубине 70 метров... Затем решили на той же максимальной скорости испытать гидроакустическую станцию. Но для этого требовалось погрузиться на 200 метров, и Рыков — заместитель председателя госкомиссии дал добро...
Павлюк этого не знал — он делал обход в кормовых отсеках, когда услышал по трансляции о переходе на новую глубину. Решил выяснить, почему изменили программу испытаний, и поспешил в центральный... К его приходу там сначала находились: Рыков, командир основного экипажа — Жуков и резервного — Дмитриев. За пультом вахтенного инженер-механика сидел командир БЧ-5 Чумак. Общекорабельные системы вместе с управленцем из экипажа контролировал старший инженер-оператор Ненашев.
Та самая система автоматического продувания надстройки оказалась обесточенной. Не по чей-либо небрежности, а потому, что к сдаче заказчику не предъявлялась, — это намечали сделать позже. Явилось ли в то мгновение предощущение беды, так называемое "седьмое чувство", но Павлюк решил ее включить. Приступил к делу...
Близилось время ужина - Рыков и Жуков ушли в каюту. Между тем, вот-вот предстояло "заложить петлю" и развернуть корабль на обратный курс. В этот ответственный момент оба старших офицера и покинули центральный пост. К этому времени Григорий Давыдович сумел уже запустить систему... Позднее расчеты показали — штурман пропустил точку поворота, и корабль, двигавшийся прежним полным ходом уже проскочил границу полигона... До столкновения оставались секунды, когда появился вахтенный штурман и неожиданно доложил: вышли из строя приборы глубины (на самом деле лодка уже неслась впритирку ко дну и эхолот "не отбивал" расстояние до грунта). Предпринять что-либо, даже отреагировать на его слова, никто из вахтенных не успел... Мощный глухой удар пришелся в правую скулу носовой части атомохода.
Рассказывает С. А. Спирихин (на 355-м он шел старшиной 2-го отсека): "Я был в 5-м бис. Ощущение мое — шок! Начал падать!... Кому не за что было ухватиться, тот упал! Кто в каютах, кто в проходах. В ракетном многие "шахты обнимали"... Время шло к ужину — на камбузе все разлилось. В кают-компаниях со столов все разом смело! Стекло — стаканы, тарелки, блюдца, все, что могло разбиться, — вдребезги! Чай позднее разливали в баночки из-под меда... Только один человек тогда "радовался" — интендант, начальник службы снабжения: все под списание потом пошло... Побежал в центральный. Там уже — толпа флотских начальников, наши заводские... разбираются. Увидел Павлюка... Еще помню, во втором отсеке Ковалев жестко отчитывал Жукова — сам тому свидетель.
От шока отошли не сразу. Позже в старшинской кают-компании собрали специалистов сдаточной команды. Выступил Кабанов: мол, было касание грунта. Для полного выяснения обстоятельств идем в базу... Подходим к пирсу, на нем мужики знакомые нам подмигивают — ну, как?! И показывают кулаком себе под скулу... Выходит, уже знали, как мы врезались."
Но в трудный жизненный момент
Они на дот ложатся грудью
Или равняют дифферент.
В первое мгновение после сокрушительного удара 10.600 тонн подводного корабля отбросило влево, и тут же крен и дифферент на корму начал стремительно нарастать.
Первая реакция вахтенных была верной.
— Стоп, турбины! Продуть средние, — отдал приказ Чумак.
По этой команде воздух высокого давления стал заполнять балластные цистерны в средней части лодки. Но дифферент продолжался расти! "Корма проваливалась", как принято говорить у подводников. Последовали удары о грунт пером руля. Когда его потом осматривали в доке "Звездочки", насчитали семь крепких отметин. Следовательно, и ударов, правда, меньшей силы, чем первый, было тоже семь. За жизнь трех команд и корабля в центральном бились трое: Павлюк, Ненашев и Чумак. Чтобы дать воздух в надстройку, Павлюку пришлось рвать пломбу... Требуется пояснить: включатели систем, применяемых в аварийных ситуациях, в обычных условиях на кораблях защищаются кожухами под пломбами. Так было и здесь. Решали секунды, и Павлюк рвал проволоку голыми руками...
— "Пузырь" в корму!
Со второй командой Чумак ошибся. Потому что по этому приказу воздух подается лишь в одну из нескольких кормовых цистерн, и в той драматической ситуации его объем ничего не дал. И Павлюк мгновенно перебил:— Продуть всю кормовую группу!
Ненашев выполнил команду . Теперь вся мощь воздуха высокого давления, сжатого в теле корабля до 400 атмосфер, выталкивала воду изо всех средних, кормовых цистерн, и впервые в практике подплава — из надстройки корабля!
Вот только тогда лодка окончательно пересилила тяжкие объятия глубины. Но от дифферента Павлюк и Ненашев избавили ее, когда она оказалась на глубине около 100 метров... По всем характеристикам подплава, ракетоносец ринулся наверх стремительно. Очевидцы рассказывают: от резкого перепада температуры трубы системы ВВД покрылись инеем. От момента удара о скалу и до тех мгновений, когда корабль, сбросив с себя последние тонны воды, закачался на поверхности моря, прошло около двух минут!
Командиры, заводские ответственные сбегались в центральный отсек...
История тоже любит точность, и поэтому возбраняется рассуждать в сослагательном наклонении — что было бы, если... Однако в тот день, когда большинство обстоятельств аварии стали мне известны, я не смог отделаться от навязчивых мыслей: что было, если бы Павлюк замешкался где-нибудь по пути из кормовых отсеков в центральный? Если бы он не успел включить систему продувания надстройки? Если бы ошибся с командами? Говорить о героизме у меня не получается. Наверное, еще и потому, что о случившемся сам Григорий Давидович рассказал очень обыденно. Потом уже, задним умом, я отметил: иной бы на его месте!.. Но Павлюк оказался не из того хвастливого десятка. Чего только в его действиях было больше — хладнокровия или мастерства? Очевидно, того и другого оказалось как раз в той мере, что позволила спасти людей и корабль.
Еще я думал о том, какой надежностью наделил свое детище коструктор С.Н. Ковалев, как отменно потрудились северодвинские сварщики, сборщики и монтажники, если после такого "тарана" на 200-метровой глубине, уже в следующем, 1977-м, головной "Кальмар" (на флоте он получил оперативно-тактический номер 441) интенсивно использовался для испытаний нового оружия — вел ракетные стрельбы, а затем, по крайней мере, еще 15 лет ходил в глубинах автономки, всякий раз подвергаясь испытаниям океана. Корабль выдержал!
А что же офицеры? Командир — капитан 1 ранга Б.П. Жуков оказался в глубочайшем шоке. Появившись в центральном, он, по свидетельству очевидцев, абсолютно не владел ситуацией, начал отдавать совершенно несуразные команды, не понимая даже того, что лодка уже на поверхности и ей ничегане угрожает. Те команды его, разумеется, выполнены не были. И опытный в прошлом подводник не справился с нервами — рыдал, стоя посреди заполненного людьми центрального поста.
В замешательстве был и вице-адмирал А.И.Сорокин, и его заместитель — капитан 1-го ранга В.П.Рыков... Первым из начальства, как вспоминают, от стресса отошел С.Н.Ковалев. Будучи человеком аналитического ума, рассудительным, он не растрачивал свои эмоции, а уже в первые минуты после всплытия "прокрутил" ситуацию с точки зрения конструктора. Спустя время Сергей Никитич определил произошедшее, как "аварийное всплытие с предельных глубин на предельной скорости". В подплаве еще сказали бы так: "на одной надстройке вытащить АПЛ с глубины под перископ". Кстати, спустя месяц, когда прерванные испытания возобновили, аварийное всплытие "Кальмара" по требованию Ковалева повторяли. Чтобы подобное вошло в практику подводников. Конечно, как исключительная мера. Но проект корабля теперь ее как бы предполагал...
Чья же вина в ЧП, которое едва не завершилось катастрофой? Об этом мы говорили с известным на флоте офицером — капитаном 1 ранга Н.А. Тушиным. У Николая Алексеевича неоспоримый авторитет не просто подводника, а испытателя новейших сумбарин.
"Штурман пропустил точку поворота? — переспросил Николай Алексеевич и ответил. — Нет, это следствие. Причина в другом: командир лодки Жуков допустил грубейшую ошибку, даже халатность. В той ситуации он обязан был проконтролировать штурмана, "заложить петлю", отследить поворот и только тогда передать вахту и уйти... С итогами расследования той аварии на флоте, помню, знакомили всех командиров лодок. Так сказать — в назидание, как нельзя поступать командиру... Если честно, Жукова от наказания тогда спасла запись в журнале: "сдал вахту Дмитриеву". Вот тот и стал "козлом отпущения"..." Действительно, после скандального разбирательства капитана 1 ранга Дмитриева, хоть в звании и не понизили, но с атомного корабля списали. Отправили дослуживать на Ладожское озеро — в резервное соединение небольших дизельных лодок очень неудачного проекта А-615, прозванных за бесконечные взрывы и пожары "зажигалками". Говорят, там, в "ладожской ссылке", Дмитриев и умер в начале девяностых...
Из бездны вод... Назло агрессорам
Всплывает пароход!
Москва тогда сказала: кровь из носа, но чтобы головной БДР сдать в 1976-м! Чтобы в следующем году он мог "отстреляться" новыми ракетами Макеева по полной программе. В Северодвинске по военно-морскому ответили: есть! На "Звездочку", где в доке стоял 355-й, заводчане отбуксировали свой дебаркадер и ломили там напропалую, круглосуточно!
В корме практически сменили всю рулевую группу: баллер руля — это 400-миллиметровое железо — тогда, на глубине, погнуло ударами. В носовой части, кроме замены корпусных конструкций, пришлось всерьез повозиться с гидроакустической станцией. Практически ее полностью заменили. Причем, чтобы не заказывать и не ждать с завода-изготовителя, подобную ей сняли с одного из ремонтируемых на Яграх ракетоносцев. С деньгами никто тогда не считался. Какой там бюджет? Надо — значит, надо! Все внушительные траты по ремонту Москва списала "на усиленную эксплуатацию"...
Рассказывает В.А. Кабанов: "Никто не мог поверить, что те дефекты и поломки, которые были обнаружены, будут устранены за месяц. В кулуарах министерства и заводоуправления предполагали, что работы хватит не менее, чем на полгода, хотя никто об этом вслух не говорил. Но мы работали круглосуточно... И за последующие два месяца, ноябрь и декабрь, сделали огромную работу по испытанию оружия, с проведением всех стрельб". В общем, трудовая ударная битва была жаркая, но 355-й сдали-таки в декабре. Ну, а потом — награды, премии и все остальное...
Народ советский, коль прийдет пора,
Героя сразу выдаст "на гора"!
Герой нашелся...
За сдачу головного корабля серии 667-БДР вице-адмиралу А.И.Сорокину от Главкома вручили именной кортик. Его заместителю капитану 1-го ранга В.П. Рыкову — орден. Командиру основного экипажа лодки капитану 1-го ранга Б.П.Жукову — тоже орден, правда, не боевой, а Октябрьской революции. Но тоже получил...
За героический труд по ремонту и восстановлению заказа № 355 директор завода Г.Л.Просянкин, ответственный сдатчик В.А.Кабанов и еще несколько человек удостоились звания лауреатов Государственной премии.
Как говорится — награды нашли героев. Но как в нашей матушке-России водилось и водится по сей день — нашли не всех... А конкретно забыли о том, что в роковые минуты штурманской ошибки и командирской халатности лодку и триста человек с глубины вытащили заводчане Григорий Давыдович Павлюк и Александр Васильевич Ненашев. Правда, по приходу на завод С.Н.Ковалев написал письмо на имя его генерального директора Г.Л.Просянкина. О том, что в критической ситуации Павлюк и Ненашев не расстерялись и спасли лодку. Академик просил их поощрить... Наград не дали. Поощрили выплатой премии. Величиной в оклад! А потом все забылось.
Почти 60 лет своей истории "Севмашпредприятие" сдало нашему флоту сотни больших и малых заказов — надводных и подводных кораблей, судов, плавсредств. И все они, без исключения, проходили испытания. Это самый ответственный и сложный этап. А еще и сопряженный с опасностью, ведь сдаточная команда заставляет новую, еще "непритертую" технику работать в режимах, близких к экстремальным... За все эти годы при испытаниях северодвинских кораблей погиб лишь один рабочий — Афанасий Полозков: в пятидесятых, когда сдавали одну из дизельных подлодок 611-го проекта — в штормовом море его смыло за борт.
Больше жертв не было.
